Газета "Курьер"
№ 17 (234)  Май 2000 года

Иваново - город не West

«Сказать «Иваново» - значит, не сказать ничего.»
Р.Фонинский

Ежели зовут человека в России Иван, а фамилия его - Иванов, то в паспорте, опуская эту подробность, можно смело писать - «аноним». Соответственно, город «Иваново» одним наименованием своим обречен быть архетипом. Сливаясь с фоном, он воплощает в себе саму экзистенцию российско-советского, лапотно-пролетарского, садо-мазохисткого, закономерно-постмодернистского жития-бытия. Находился бы такой город в Америке - назывался бы, скажем, John-сity и был бы таким же архетипом, но только уже американским. И в этом-то, как говорят французы, и заключается самый перец.

МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ

Впрочем, насчет city - это мы несколько погорячились - максимум town, а то так и вовсе поселок рабочего типа. И в таком несоответствии наименования и содержания - еще одна архетипическая достопримечательная примечательность.

Скажем, Владимиру (так и хочется сказать «Путину»: тьфу-тьфу-тьфу!), Ярославлю, Курску или Твери не нужно было становиться городами - они ими сразу родились, обладая всеми соответствующими атрибутами: кремль, монастыри, дворянство, так называемая интеллигенция. Иваново же (а точнее Иваново-Вознесенск) в начале века обладало только одним городским признаком - более чем стотысячным населением. Этакий крупный населенный пункт, где проводили дни свои в погоне за наживой бывшие крепостные графа Шереметева. Десятка три особняков, церквушки, торговый пассаж и - фабрики, фабрики, фабрики. По самому центру, на берегах мутноокой Уводи. И всё это безобразие - в окаймлении бескрайнего моря рабочих поселков, то есть деревень по сути, механически встроенных в «городскую» черту.

Городом Иваново-Вознесенск-таки вынуждены были признать. Но официальный статус его звучал все же несколько обидно: «Безуездный город Шуйского уезда Владимирской губернии», почти как «безлошадный крестьянин» (отношение Шуи к нынешнему областному центру в данном случае такое же, как чуть брезгливый взгляд малахольного аристократа с родословной, поросшей мхом, на краснорожего, потливого пролетария, наделенного, тем не менее, исключительной жизненной силой). Так бы все и продолжалось без конца, само собой, но развязка приближалась - не то чтобы великая, но в своем роде единственная, в хрустальной осенней тишине совершившаяся революция, которой Иваново обязано практически всем.

МАГИЯ ИМЕНИ

Забавно, что именно большевики, наделив Иваново-Вознесенск статусом едва ли не пятой столицы СССР, сделав его центром огромной Ивановской промышленной области, произвели акт символической кастрации - усекновение самой городской части его имени. Так что теперь, сколько ни говори «город Иваново», а слышится-то все равно «оно», то бишь, как писал ивановский беженец и во многом вдохновитель сего пасквиля А.Агеев, село, большая деревня с церковью. Тут-то и началась трансформация черт ивановского характера от сугубо мужской брутальности к некоему суррогату: ни мужчина, ни женщина, ни рыба, ни мясо. Отсюда парадоксальный вывод: каждый коренной ивановец в глубине души - андрогин, выходец из Золотого века Земли.

ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗАБЛУЖДЕНИЯ

Упаси вас Бог, лишний раз в местной среде на полном серьезе произнести сакраментальное про «город невест»: одни брезгливо поморщятся, другие сразу побегут блевать, а третьи, наиболее просвещенные, примутся долго и нудно объяснять, что ткачество - профессия изначально мужская и работали на иваново-вознесенских фабриках именно ткачи. Что, кроме текстильных фабрик, в городе работает (или не работает) куча самых разнообразных предприятий. Что мальчиков в Иванове давно уже рождается больше, чем девочек. Девочки же в основном «привозные», и с 70-х гг. их приходилось импортировать чуть ли не из Вьетнама. Кличка же эта позорная к городу приклеилась в годы после второй мировой, когда «городом невест» мог называться практически каждый советский населенный пункт. Так-то оно так, но все же - что за город без фирменного лейбла? Вот, скажем, Нью-Йорк - «большое яблоко», Лос-Анжелес - «город ангелов», а Иваново - «город невест». Таковым и пребудет в веках, даже если все особи женского пола, прокляв эту пыль, чахлую зелень и перманентно накачанных пивом мужиков, переберутся в более комфортабельные места обитания.

УГРОЗА КРАСНОЙ УГРОЗЫ

Право слово, от смеха безмышечный животик надорвешь, наблюдая попытки отдельных деятелей устроить охоту на розовощеких ведьм в городе, где, сообразно закону исторического детерминизма, и листья на деревьях должны бы быть красного цвета. Иваново-Вознесенск всегда был верен большевикам. Был их опорой нерушимой в самые смутные годы гражданской войны. Оппозиция, меньшевистский заговор, антибольшевистское восстание - понятия эти на местном, сугубо пролетарском фоне выглядят более чем сомнительно. Да-да, не брюзгливые эсеры в пенсне, но - героический Фрунзе, он же Арсений, или бывший анархист Фурманов, поставщик вооружившихся ткачей под чапаевские знамена, составляют мифологичесий краевой пантеон. (Мы уж 1-ый Совет не будем всуе поминать.)

Культуру, которой так кичятся ныне (от безысходности, должно быть) донашивающие свои последние костюмы постсоветские интеллигенты, в Иванове, где до той поры самым высшим учебным заведением было реальное училище, тоже привезли большевики, сослав сюда «на поселение», эвакуированный в Москву Рижский политехнический институт. Скопом - вместе с библиотекой, учебными пособиями, преподавателями и даже студентами - словно кусок кожи с лица на менее приличную телесную часть пересадили. И ведь, как ни странно, прижилось, разрослось, заветвилось. Однако за периодом роста закономерно следует эпоха упадка и разложения, а если по-другому, то: Бог дал. Он же и взял. У т. Джугашвили были несколько иные соображения по поводу местонахождения большевистских истоков. И то, что послужило причиной взлета, спровоцировало и сокрушительное падение, от которого Иванове так до конца и не оправился (или все-таки «не оправилось»?). В то время, когда ему вернули титул «родины Первого Совета», юбилейные даты прошедшей войны стали куда более актуальны, чем события полузабытого 1905 года. А тут Иванову, к сожалению, похвастаться было нечем. Немцы до него не дошли, не было ни блокады, ни обороны. За все время войны на Иваново упала одна-единственная бомба, причем с самолета, летевшего бомбить Горький. Жертв не было, но, поскольку бомба взорвалась в погребе, то, по свидетельству очевидцев, всю улицу закидало солеными огурцами. И ни «Нормандия-Неман», ни тот умилительный факт, что маршал Василевский - уроженец Кинешмы, общей картины изменить не могли. Отсюда, возможно, и проистекает грандиозный комплекс неполноценности, каким, наверное, страдают все провинциальные города, но Иваново в особенности. Как же: полумиллионный город, центр текстильной промышленности, а история какая-то куцая и достопримечательностей почти что ноль. Хотя, конечно, Бальмонт, Цветаевы, Тарковские, Нечаев, та же Анна Баркова или Е.Рощина. Не совсем ближний свет, но все равно - очень и очень приятно.

ОСОБЕННОСТИ ТОПОГРАФИИ

И все же есть в архитектуре города, в его памятниках, названиях улиц своя, ни с чем не сравнимая прелесть. Та изюминка, без которой сей блин горелый невозможно было бы прожевать. Взять хотя бы городской центр: его образует неправильный треугольник, составленный улицей Маркса, проспектом Энгельса и проспектом Ленина. Южная вершина этого треугольника - пл. Революции, а внутри - улицы Октябрьская, Комсомольская, Калинина, Громобоя (если запамятовали, кличка местного революционера). Просто какой-то революционный Дисней-ленд! Жаль только улицу Боевиков во что-то до этого бывшее, но совершенно не запоминающееся пере-переименовали (Кажется, ещё нет - прим. Саныча).

А памятники?! «Падшая женщина» (она же «миссис Доуэль») на привокзальной площади, с шевелюрой и косынкой, развевающимися в разные стороны. Эпохальный «Мужик, вставай, уже без пяти одиннадцать!» на пл. Революции. Серая гранитная стела рядом со Станционной, бывшая когда-то памятником Брежневу и носившая постмодерничное имя «Станционного смотрителя».

Кстати, единственный памятник, вполне органично вписавшийся в эпоху дикого капитализма, поскольку несет на себе рекламу страховой фирмы так же гордо, как раньше, - одутловатый лик Леонида Ильича. К тому же, сей монумент сыграл немаловажную роль в истории ивановского диссидентства. Как только его установили, так сразу же неведомые диссиденты (они же правозащитники) повадились под покровом ночи справлять под генсеком малую (и не только) нужду. Так что даже пришлось установить круглосуточный милицейский пост (вместо цивильного клозета: как это по-ивановски!). И все-таки проворонили настоящий теракт. Как-то ночью молодой на начальство обидевшийся шофер, подогнал к памятнику свой «ЗИЛ» и попытался тараном его свалить. Но памятник стоял прочно. Видимо, еще детям наших детей с ним жить, пусть заранее смирятся с этой мыслью.

ПЕЛЬМЕННЫЙ ГЕНЕЗИС

Была в Иванове и еще одна достопримечательность, этакий гастрономический ивановский эксклюзив - пельмени и утки. Последние имели своеобразный фиолетовый окрас и после зажарки представляли собой кучку костей в лужице жира. Пельмени же эволюционировали. Сначала были пельмени как пельмени, то есть, как и полагается, с мясом. Потом им на смену пришли пельмени с той самой фиолетовой уткой. Потом была утка пополам с картошкой. Когда же дело дошло до чистой картошки, то пельмени исчезли вовсе. А между тем за этим кулинарным чудом в Иванове снаряжались целые поисковые экспедиции из районных центров и даже Костромы. Sic transit pelmenicus ivanovicus. Но homo ivanovicus (уж простите за постпинкфлойдовскую латынь) никогда не transit. Это, что называется, не дождетесь. Есть на Диком Западе города-призраки: шахта закрылась, население разъехалось в поисках лучшей жизни. И если бы ивановцы были американцами, то город давно бы уже наполовину опустел. Но мы - не они, и обжитых пепелищ никогда не покинем. Ибо Иваново - город не West. Иваново - это the best. И второго такого Иванова, при всей его архетипической неразличимости, нигде больше не сыщешь. Аминь.

Подготовил Ю. СОКОЛЬСКИЙ.

На главную страницу
Поплавки оптом - Сайт выпускников 3-й школы г. Кедайняя
Hosted by uCoz